| Добро пожаловать в Алькатрас. Игра открыта. Игровая зона закрыта от незарегистрированных. Slash\yaoi. NC-21 *Женские персонажи запрещены |
Alcatraz |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Театр боевых действий: коридор «Бродвей».
Количество участников: на момент начала – трое + мастер
1. Тот, кто бросит вызов. - Эмбер Харт
2. Тот, кто его примет. - Макс Коннор
3. Судья. – Валентин Шепард
4. Мастер.
Мастеринг: есть
Информация о квесте: Квест №1. Не за страх, а за совесть
Сегодняшний день обещал быть особенным. В жизни обитателей Алькатраса бои случались нередко, и не только санкционированные, однако с самого утра в воздухе висело напряжение, которого никто не мог объяснить. Разве что старый Моррисон умудренно посмеивался, то ли делая вид, что больше всех знает, то ли действительно пребывая в курсе грядущих событий. На фоне общего невроза его подхихикивание было воспринято в штыки, и «старому пердуну» было предложено либо объяснить причину своего поведения, либо, наконец, заткнуться, однако этот паршивец, явно родившийся на одной планете с динозаврами, справедливые замечания игнорировал, сидел в своей камере и продолжал отвратительно ухмыляться.
На время боя заключенные (кроме бойцов, разумеется) не выпускались из своих камер, поэтому, чтобы хоть раз в две недели не сидящие в Дыре могли полюбоваться зрелищем, места боев нередко переносились. Сегодняшний должен был состояться в коридоре «Бродвей».
Как и полагалось, вооруженная охрана образовала живой эллипс вокруг пустого пространства в коридоре. В случае чего – всегда успеют растащить. Стояли охранники так, чтобы не загораживать обзор обитателям «бродвея», и не быть чересчур близко к решеткам.
Оставалось дождаться прихода судьи и тех, кто сегодня будет бить друг другу морды. С ними еще не определились, да и определяться пока было рановато – еще не явился Шепард. Заключенные приникли к прутьям решеток, ожидая начальника. Кое-кто ворчал, что «старый подонок» задерживается специально.
Напряжение росло, , чтобы его разрядить, нужно было нечто… совершенно особенное.
Нигде ты не чувствуешь жизнь так, как в бою или перед боем. Когда остаешься наедине с противником под единственной лампой, окруженный со всех сторон толпой зрителей. И, порой, дело не в том, выиграешь ты или проиграешь. Дело не в словах. В процессе. Главное-удовлетворение.
Эмбер сделал несколько шагов по периметру камеры, разминая руки, шею, плечевой и поясничный пояс. Привычное волнение перед боем не позволяет успокоить чуть учащенное дыхание. Его противник - Коннор - кажется достаточно сильным. Но повод, из-за которого юноша вызвал Макса на бой только усиливает уверенность Харта в себе. Шелест испорченных страниц цикла рассказов Рэя Брэдбери, ссора, ругань, зашкаливающие эмоции и их следствие - вызов на бой, а также импульсивная мысль о своеобразном мщении, ставшая желанием. Все это не покидает голову Харта. Хотя и на самом деле, во время боя личность противника значения не имеет. Ты просто дерешься - и все. А потом чувствуешь себя так, будто способен справиться самостоятельно с любой проблемой, справиться со всеми неполадками в собственном мире: и с дурным сокамерником, который болтает без умолку, когда безумно хочется тишины, и с охранником, который хозяйничает в тюрьме, как у себя дома. И с Максом Коннором, который испортил то, что досталось Эмберу не так просто. Правда, когда поединок заканчивается, ни одна из этих проблем никуда не деваается, но теперь на них становится просто плевать.
Очень многие сражаются здесь, потому что боятся сразиться с чем-то в своей жизни или потому что хотят заполнить душевную пустоту. После нескольких схваток они перестают бояться. Эмбера же толкнуло на это саморазрушение. Парень прикрывает глаза, вспоминая, свой первый неудачный бой. В то время ему казалось, что в его жизни больше ничего не случится, поэтому он подумал, что стоит вырваться из клетки наружу и попытаться найти себе другую жизнь в этих мрачных стенах Алькатраса.
Отредактировано Amber Heart (2012-07-05 13:45:11)
... такие мягкие, цвета пшеничного поля, залитого солнечным светом, локоны. К ним протягиваешь руку, касаешься, и понимаешь, что они и вправду мягкие – как натуральный шелк. И если вздохнуть запах, то они будут пахнуть свежестью, теплом и чем-то приятным, чем-то, что всегда нравилось Максу. Он никогда не мог объяснить, чем цепляет его запах женщин, но всегда, каждый раз, когда он выбирал жертву, первое, что он хотел почувствовать – запах. А уж потом страх.
Приоткрыв глаза, заключенный наблюдал за ленивой, тяжелой тишиной, установившейся в блоке. Обычно такое бывало, когда кому-то вздумалось затеять драку, и все это – с подачи начальника. Коннору было плевать на махание кулаками: не в его характере с кем-то драться без причины. Конечно, у него, как и у всякого в Алькатрасе, есть те, кому давно пора начистить морду, но лучше заточку им в брюхо, если хоть раз посмеют что-то ему учинить. Или даже криво посмотреть.
«Хорошая погода, а я должен из-за каких-то двух идиотов просиживать штаны в камере», - потянулся руками вверх, разминая тело после недолгой дремы. Другого занятия при его девственно чистой от вещей камеры как-то не придумывалось. Ощущалась тягучая скука, которую хотелось чем-то заполнить, но кроме воспоминаний не осталось ничего.
… полные, красные, как спелая черешня, губы, которые он целует и забывается. Вырывается, но он держит, крепко держит, и она поддается. Как зверек, как маленький, слабенький зверек. Чувствуя свое превосходство, он цепляется пальцами за ворот блузы и тянет на себя, рвет с силой…
Облизав пересохшие губы, Коннор открывает глаза, замечая, как к его камере идут. Секундная заминка, недоумение. Разве кто-то среди его соседей влезал в конфликты?
«Только не ты, Дэни», - косясь на стенку, за которой сидит Блатт, Макс переводит взгляд на решетку, ожидая, перед чьей же камерой остановится охрана.